Вадим Кузнецов
Дрессировщики медведей – супруги Вадим и Елена Кузнецовы. Никто из зрителей в цирке не догадывается о том, что на манеже — тот самый Кузнецов, который снимался в советские времена (70-е годы) в замечательных детских фильмах. Даже коллеги по цирковой программе не знают о его интересном прошлом.
— Вадим, как вы попали в кино? Сколько лет вам тогда было?
— Девять лет, я учился в третьем классе. Родители, цирковые артисты были в то время на гастролях в Минске. Я с ними постоянно разъезжал (как сейчас всюду ездит с нами наша младшая дочка). В той программе с родителями работал популярный клоун Май (Евгений Майхровский). Его сын, друг мой Борька, снимался в кино. По старым следам к нему однажды приехали люди с Одесской киностудии: пригласить еще на одну картину — “Про Витю, про Машу и морскую пехоту”. Детское навороченное кино. Борька был старше меня на 2 года и по комплекции крупнее, пухленький такой. А им был нужен ребенок, который мог делать акробатические трюки, кульбиты. Кто-то подсказал: “Еще у Кузнецовых есть мальчик”.
— Хочешь сниматься в кино? — спросили меня.
— Конечно, хочу!
Поехали мы с папой на пробы в Одессу. И я тогда не прошел на роль. Сказали, что высоковат. Родители рассказывают, что я начал медленно, по стенке, съезжать, чтобы казаться ниже ростом (я этого даже не помню!).
Дети есть дети. Не сидят на месте, крутятся, бегают. И я тогда на одни съемки заглянул, на другие. Все же интересно: я первый раз там, где снимают кино! Видать, меня заприметили. Или те пробы мои посмотрели. И пригласили на пробы в телевизионный трех- или четырехсерийный фильм “Рассказы о Кешке и его друзьях”. Детский фильм. Мальчишки картинг собирают, в гонках участвуют, параллельно ловят контрабандистов с бриллиантами. Там я снялся в роли Кешки. Это было в 1973 году. И после этого уже автоматически пошло: только один фильм заканчивался, сразу раздавался звонок и — приглашение в следующий.
Потом был телесериал “Волны Черного моря” по роману Валентина Катаева. Помните истории про Петю и Гаврика? В первых четырех сериях — “Белеет парус одинокий” — я играл Петьку Бачея, а в седьмой и восьмой — в “Катакомбах” — уже сыграл сына своего героя.
Затем был “Волшебный круг”. Это один из самых любимых моих фильмов. Он о цирке. По повести Василенко “Артемка в цирке”. Время дореволюционное. Мальчишка, сапожник на базаре, попадает в цирк. Продолжение фильма называлось “Золотые туфельки”. Тот же герой Артемка, только постарше, уже другое время, революция, он в партизанском отряде…
— Какие воспоминания о тех съемках?
— Вспоминаю первые фильмы — такое еще детство! Мы, пацаны, ведь ни о чем не задумывались. Иной раз устраивали режиссеру истерики: “А-а, не дадите пострелять из нагана, мы сниматься не будем!” Он хватался за голову, все вокруг нас бегали: “Ну, ребятки, ну, пожалуйста…” Нервы всем трепали, забастовки устраивали.
— А легко вам было играть?
— С актерской точки зрения — легко. Но в последнем фильме, когда я уже повзрослел, было сложнее. Не так естественно все получалось, как в детстве. Почему в кино снимается много талантливых детей, а актерами впоследствии становятся лишь единицы? Именно по этой причине. Непосредственность детская пропадает, а актерского мастерства нет. А если еще нет таланта…
В последнем фильме я уже играл с напрягом. Режиссеру приходилось больше со мной работать. В детстве мне ничего не стоило, например, заплакать перед камерой. Только что носился с друзьями, играл или ковырял в носу и тут: “Так, быстро в камеру!”. Вспомнил о чем-то печальном (как мне запретили купаться в море или не дали мороженое) — и сразу слезы потекли. Сейчас мне было бы очень тяжело просто так заплакать. У актеров действительно должны быть детские души. Может быть, верно, как говорит Табаков, актер — это женская профессия, у актеров-мужчин должно быть женское нутро…
— А сниматься вам нравилось?
— В тот момент — нет. Это была действительно трудная работа. Иной раз бывало по нескольку съемочных смен. Уставали как проклятые. А после этого — еще тонировка. Озвучивание фильма длилось целыми днями. С утра запирают в черной комнате, перед тобой — экран и микрофон, и стоишь, бубнишь текст. Вечером уже просто с ног валишься. Ту усталость я прекрасно помню. Но, тем не менее, по сравнению с цирком, это весьма легкий труд (не в обиду коллегам из кино!). Потому что в цирке ты не только артист, но и гример, и костюмер, и реквизитор, и что еще ты только сам не делаешь! В кино за тебя все это выполняют специалисты, много людей. Поэтому я уже в детстве сказал, что в цирке намного сложнее.
— Вы тогда уже выступали на арене?
— Играл в сказочных новогодних спектаклях. Делал небольшие трюки с папой. Тем более, все у меня было ежедневно на глазах: травмы, пот… Так что было с чем сравнивать. Помню, на съемки приехал известный актер, народный артист (не буду называть кто). Полдня ходил, слонялся. Потом — несколько дублей, быстренько, на скорую руку, практически ничего не сделал, получил очень приличные по тем временам деньги и — в самолет. Для него это была халтурка.
— А вам, детям, платили?
— Конечно. До 14 лет я ездил на съемки с бабушкой (а в 14-15 лет — уже сам). Ей в съемочной группе даже кликуху дали — “внуковый продюсер”. Она всех терзала: “Почему суточные не платите?” Почему то? Почему это?.. Никому спуску не давала.
— Всего в вашей копилке…
— … шесть фильмов. Еще были “Алые погоны”. Война. Суворовское училище. Дети-сироты. А я играл избалованного генеральского сынка. Мне там устроили бойкот. Роль не очень большая. Роль побольше была у Лешки Серебрякова (мы тогда подружились). У него — всего второй фильм, а у меня уже о-го-го! Сегодня это довольно популярный артист.
— На манеже кто-то из зрителей узнавал вас?
— Я уже был женат, девчонки прибегали, цветы дарили, а там — записочки: “Ой, мы тебя узнали! Мы тебя любим! Приходи на свидание…” Если город небольшой, ажиотаж… Но прошло время. И фильмы те редко крутят. Подзабыли… Да и как узнаешь в этом дядечке того мальчишку? (Смеется).
— Сколько вам сейчас?
— 41.
— А как все закончилось?
— Я уже был артистом цирка. Как-то руководство направило меня на гастроли в Одессу, чтобы я мог там параллельно сниматься. Пару месяцев было так тяжело! После целого дня съемок — в цирк. Это, я вам скажу, нагрузки… Цирк все-таки “перевесил”. Я ведь с детства твердо знал, что буду работать там.
А когда мне было лет 25, я задумал сделать номер с медведями, проходил стажировку у Луиджи Безано, известного дрессировщика из знаменитой цирковой семьи. И тут поступило предложение сняться. Нам же надо было ехать в Германию. Я извинился и отказался от кино. А после отказа — все, “ваш поезд ушел”, как говорится. Но я не жалею, честно. Иногда, правда, накатит ностальгия, особенно когда (я был помоложе) посмотрел фильм “Фанат”, где друг детства Лешка Серебряков играет. Появилась мысль: если бы я остался тогда в кино!.. А позже увидел его в спектакле “Федра” в Театре на Таганке.
— И в институт вы не стали поступать?
— Нет. Ходил по всем институтам за компанию с Серебряковым — он поступал. Увидел, как он дергался, переживал, и подумал: “Да ну к черту!.. Я в цирке работаю, уже артист, зачем мне еще что-то?”
А вот сейчас жалею о том, что не учился, не получил профессиональное образование…
— В те времена, в 70–80-е, вас узнавали на улице?
— Тогда узнавали. Я проводил творческие вечера: рассказывал ребятам, учителям, как все было… В школе проходу не давали. Мы, цирковые, переезжали из города в город. Месяц в одной школе, месяц — в другой. В то время это так на руку мне было! В первую неделю меня не спрашивали, потому что я новенький был, в последнюю — я уже уезжать собирался, лишь в середине — чуть-чуть, пару вопросов зададут, еще не успеют раскусить. И это меня очень устраивало. (Смеется).
— Вы тогда уже ощущали, что рядом с вами на съемочной площадке ходят такие звезды?
— Это сейчас я понимаю, какие маститые артисты были рядом со мной, какое приятное окружение, тогда же ничего такого и в голову не приходило.
Ада Роговцева играла мою тетю, а Олег Табаков был моим папой (в фильме “Белеет парус одинокий”). Сергей Никоненко играл матроса. Эпизод был у Романа Карцева. Действительно, звездный фильм. Волчек играла мадам Стороженко, которая торговала бычками на Привозе. Весник — шпика. Все они были знакомы между собой. Радостно, весело встречались. В свободные минуты на съемочной площадке сразу образовывалось море народу вокруг Евгения Весника. А нам, мальчишкам, это было неинтересно. И потом, иной раз он такие вещи рассказывал, что нас просто оттуда выгоняли, чтобы мы не слушали. Теперь, уже став взрослым, когда вижу по телевизору Весника, я понимаю, почему вокруг него всегда было много народу: он прекрасный рассказчик, столько интересных случаев, баек может рассказать, что не оторваться!
В первом фильме — про Кешку — тоже был звездный состав: Аросева, Рунге… Кстати, это Борис Рунге играл Петю Бачея в первой экранизации романа “Белеет парус одинокий” (в 1939 году). Уже позже его и меня Капралов пригласил в “Кинопанораму” (хотел сюрприз нам устроить). Господи, как давно это было! (Смеется). Столько лет прошло! А все юным себя ощущаешь…
В “Рассказах про Кешку…” снимались пан Зюзя (Зиновий Высоковский), пан Владек (Роман Ткачук) — из знаменитого “Кабачка “13 стульев”, их уже страна хорошо знала. И Прокоповича из “Семнадцати мгновений весны”. И Крачковскую.
В “Катакомбах” играли Петренко (Гаврика, который вырос), Эрнест Романов (Петю Бачея, который тоже уже вырос, а я — сына Пети). В “Волшебном круге” — Татосов, он тоже любил травить байки, все вокруг заслушивались. Режиссер Валентин Козачков снял еще несколько хороших детских фильмов: “Мальчишки ехали на фронт”, “Тигры на льду”, “Топинамбуры”…
— Смотрите, сколько для детей фильмов раньше было! А сегодня только американский “Гарри Поттер”. Вы его, кстати, видели?
— Конечно. Куда я денусь? Когда Дашка, наша 7-летняя дочка, ранняя пташка, просыпается около семи утра (представляете?!), идет к компьютеру, ставит диск, и с раннего утра у нас слышен ее любимый фильм… Он уже до дыр затерт. Я начинаю прятать диски, потому что мы все потихоньку сходим от Гарри Поттера с ума.
— А доводилось ли вам встретиться с кем-то из звезд несколько лет спустя уже в неформальной обстановке?
— Нет. Хотя… (Рассмеялся). Была одна история. Родители все-таки заставили меня поступать в ГИТИС на цирковое отделение. Честно скажу, очень не хотел учиться, не готовился, пошел только затем, чтобы они отстали от меня и больше не приставали…
С первого тура я вылетел. Никто не посмотрел на мой длинный список “заслуг” (в кино снимался, в цирке работал), и в общем-то правильно. Тогда действительно происходил отбор, и талантливые люди из глубинки, не имея связей и финансов, могли воплотить свою мечту в жизнь.
Сидели мы с друзьями на лавочке. Мимо проходил Табаков. Ребята начали меня подталкивать:
— Смотри, Табаков! Подойди к нему. Ты же с ним снимался.
А я прекрасно понимал ситуацию: идут вступительные экзамены, и тут к известному артисту подходит абитуриент. Я представлял его ответную реакцию. Так оно все в принципе и произошло. Олег Павлович как шарахнулся от меня после моего “Помните?” — “Не помню!”. И быстро удалился.
— Лена (вопрос к жене Вадима), а вы знали, что за киноактера замуж выходите?
— Не знала. Как-то вспомнила “Кешку” (я его в детстве смотрела, пела песенку: “Меня укусилгиппопотам, от страха я на веточку залез…”). Вадим сказал: “Я играл в этом фильме”. — “Не может быть!” — удивилась я.
— Ваши дети видели папу в кино?
— Старшая дочь (ей 19) видела по телевизору один фильм, когда ей было лет 9-10. А младшая вообще ничего не видела, даже не представляет. Когда их крутили постоянно, у нас не было видеомагнитофона. Теперь не крутят. Мы бы с удовольствием купили кассеты, но их нигде не продают. Даже на Украине (почти все те картины снимались на Одесской киностудии)…
Светлана МАЗУРОВА,
“Восточно-Сибирская правда”.
