Юрий Клепиков
«Кто такой Клепиков?» — удивились мои продвинутые коллеги. Отвечаю: один из создателей оттепели советского кино. Что бы делали Хуциев, Кончаловский, Смирнов, Данелия, Авербах, Климов… не стой рядом с ними, плечо к плечу, Шпаликов, Ежов, Рязанцева, Клепиков? Исключи из киноистории их имена, и киноренессанс 60-х рассыплется на кубики случайных картин. Общее кино и общая поколенческая судьба — драматическое крушение проснувшихся надежд. Выдержали не все. Шпаликов сорвался… Но где остальные?
Сегодня их почти демонстративное неприсутствие в кинопроцессе особенно ощутимо. Главная проблема нынешнего российского кино — полная несостоятельность, беспомощность драматургии. Смотришь неполноценные, неумелые, невнятные картины — и начинаешь судорожно вспоминать: а где же корифеи, за сценарии которых бились режиссеры, уже прозванные классиками? Почему для кино сочиняют истории дилетанты и самонадеянные неумехи, а мастера молчат, перебиваясь преподаванием?
Клепиков стал классиком сразу с первой же честной, талантливой картины «История Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж». Фильм трагической судьбы (сначала его изуродовала цензура, потом сослали на полку) принес мировую славу начинающему режиссеру Андрону Кончаловскому. Потом с Клепиковым работали Герман, Динара Асанова, Глеб Панфилов, Лариса Шепитько, Семен Аранович. Его фильмы «Восхождение», «Пацаны», «Мама вышла замуж», «Не болит голова у дятла» обладают редким в кино свойством: они не стареют.
Сейчас он живет в деревне, где предпочитает проводить свободное время. Сегодня этого свободного времени у него много.
А поговорить о Клепикове лучше всего с его соратником Натальей РЯЗАНЦЕВОЙ, драматургом из славной когорты Авторов с большой буквы эпохи большого кинематографа.
– Юру помню со сценарных курсов, стало быть, с лета 64-го года. Располагались еще в Театре киноактера на Воровского. Там же познакомилась и с Ильей Авербахом. Курс был замечательный, оба они учились у моего мастера Габриловича. Так что мы и познакомились, и подружились по учителю. С ними учились Эрлом Ахвледиани («Пиросмани», «Путешествие молодого композитора»), Амиран Чичинадзе, тогда написавший сценарий «Листопада», Женя Рейн, Пранас Моркус («Американская трагедия»).
Юра поступил на курсы со своим другом Марком Розовским. Они вместе закончили журфак, вот их и взяли на «пополамную» стипендию.
Тогда про Юру все знали, что он написал замечательный дипломный сценарий «Год спокойного солнца». Как мы ему завидовали! Несмотря на то что сценарий был длинный, его взял Андрон Кончаловский.
Режиссером Юра решил не становиться. После первой полудокументальной работы про человека, который сам себя лечит, решил остаться сценаристом. Вообще он виртуозно не поддавался никаким соблазнам, оставаясь независимым от внешней суеты. Не делал карьеру. Дороже было внутреннее благополучие. Может, поэтому летом любил надолго уезжать в деревню. Жить человеческой жизнью. Всегда говорил лишь то, что чувствовал. Поэтому его уважают и любят. Иногда круто ссорился с режиссерами. Вообще бывал резок. В Госкино при мне назвал ответственных чиновников убийцами.
Всем нам бывало трудно. Но Юрины сценарии легче проскакивали — он блистательно чувствовал форму, подавал сценарии, в отличие от нас написанные начисто, с выстроенной, завершенной композицией, доведенной формой. В них редактуре трудно было найти щель, чтобы вклиниться. Однажды он искренне удивился, что режиссер захотел кромсать сценарий. В самом деле, зачем разрушать гармонию?
Чем отличаются его сценарии? Они крепко устроены, и в каждом эпизоде вовремя стоит точка. Он понимал существо экранной стихии, не морочил ни режиссеру, ни зрителю голову. Если его сценарии читать, я бы руку его узнала, но вообще сценариста узнавать не обязательно. В этом смысле у нас обидная профессия. Нужно максимально скрыться за умением других: режиссера, оператора, художника, актеров.
Наверное, главным его режиссером была Динара. Они совпали. Хотя «Пацаны» переделывались уже на уровне съемок. Потом еще и цензура потешилась — резали по живому. Динара соглашалась — она боялась Госкино. Тогда ведь всем было непросто, всех мучили. Но мы-то знали всегда, кто есть кто. И было несколько безупречных людей. Юра — из их числа.
Динара сделала «Не болит голова у дятла», потом был успех картины «Мама вышла замуж». Но время нам досталось… Были еще какие-то последние надежды на курсах. Потом все так безвозвратно гибло на глазах, омертвевало, становилось отвратительно вязким. После 68-го года последние иллюзии испарились. А кино стало превращаться бог знает во что уже в 70-е. Цензура дошла до осатанения и идиотизма. Приказывали выбросить из кино купола церквей и выпивку на столе. Сражаться уже не имело смысла. Если приходилось, Клепиков становился бойцом, но сам битв не искал. За «Асю…», «Пацанов» его могли бы вышвырнуть из страны, растереть и уничтожить, как лучших людей из нашего поколения. Но к нам еще щадяще относились. Мы уцелели потому, что оказались в самом порядочном объединении «Ленфильма». После нашей с Авербахом картины оно стало называться «Голос». Там сидели приличные, интеллигентные редакторы, и среди них — хранительница чести «Ленфильма» Фрижетта Гукасян.
Юра умеет нравиться, очаровывать. Неслучайно его в кино снимали. Был редкостно точен, убедителен в роли режиссера в «Начале» Панфилова, всем запомнился. Потом его снова приглашали…
Вы спрашиваете, почему сегодня он не востребован? Да не так уж легко нам приспособиться к этой жизни. Пришли 90-е, началась полоса спекулятивной чернухи, халтуры. Было не до нас. Историю мучительного пути одного из моих сценариев, «Собственная тень», я описала в «Искусстве кино» и назвала «Отречение по принуждению». Этот емкий термин я взяла у Туркина, читавшего нам курс «36 драматических ситуаций». Он нам сказал: «А я придумал 37-ю — «Отречение по принуждению». И так как сборник его вышел в 38-м году… мы догадались: ситуацию эту он в 37-м и придумал. Вот и мы оказались отреченными, невостребованными. Мы стали преподавателями.
Много лет назад приехали в Дубулты на семинар, который вел Евгений Габрилович. Евгений Иосифович уже плохо видел и просил меня и Юру помогать. Мы читали сценарии, начинали разбор, он подхватывал. И казалось, что читал внимательнее, лучше нас. На следующий семинар мы с Юрой уже поехали руководителями. Наши же сценарии или не снимались, или снимались в неузнаваемом виде. Ведь как стало? Все, кто может получить какие-нибудь деньги, сразу запускаются. А в никуда писать сложно. Ведь это не совсем литература.
Помню, первые пять лет после ВГИКа — ужас: как доказать право на профессию? А когда вышли наши «Крылья» с Ежовым и Шепитько, нас узнали, сразу полетели договора. Хотя с каждой картиной были мучения. И с муратовскими «Долгими проводами», и с авербаховскими «Чужими письмами», и даже с «Голосом», к которому я нежнее всего отношусь. Но писать сценарии сегодня — неподъемная задача. Произошел перелом сознания.
Вот пример. Были мы с делегацией в Китае во время перестройки, смотрели кино. Однажды сидим с Вадимом Абдрашитовым, удивляемся. Китайцы взялись широкомасштабно пропагандировать идею мелкого предпринимательства. И вот фильм про клуб молодых предпринимателей в провинциальном городке. Есть там бригады хулиганов, которые хотят прорваться в клуб, испортить всем настроение, но не получают билеты. А предприниматели, наоборот, все приходят в белых костюмах, галстуках, приглашают девушек на танец. И несметные пары китайских предпринимателей в белом танцуют вальс Штрауса. Мы заходимся от смеха.
Но вот что интересно: как бы они ни уговаривали с экрана, что торговцы умны, милы и добры, наше сочувствие оставалось на стороне отверженных хулиганов, от которых девушки ушли к более успешным. Это вечная проблема. Даже в американском кино с их схемой обязательного процветания принято делать героями бедных, убогих, несчастных.
В чем беда сегодняшних картин? Никого не жаль. Герои необаятельны, лишены притяжения. У Клепикова герой никогда не оставлял зрителя равнодушным. Ты мог с ним спорить, но он тебя «заводил».
А сегодня — все с ног на голову. «Если ты такой умный, почему такой бедный?». Американцы этот лозунг освоил и давно. А мы приучиться не можем. Эмоция возникает там, где мы сочувствуем. Те же, кому мы сочувствуем, ну никак не тянут на героев нашего времени. Они выпали из него. У сытых, процветающих тоже не выходит стать киногероями. Вот беспомощные авторы и качаются на качелях между ними. Все растерялись.
А в стол сценарий писать уже не хочется. Вот Юра по-прежнему на целое лето и уезжает в деревню. Хотите его поздравить? Псковская губерния, Опочицкий район, почтовое отделение Звоны, деревня Маслово…
Записала Лариса МАЛЮКОВА
