Жан-Пьер Мельвиль
Жан-Пьер Мельвиль. Настоящая фамилия — Грумбах. Псевдоним взял в честь своего любимого писателя — американца Германа Мелвилла.
Был фанатиком кино с детства, постоянно посещая кинотеатры и пытаясь снимать любительские фильмы. Но Вторая мировая война и служба сначала в составе британской армии, потом в рядах французских освободителей помешали Мельвилю перейти в профессиональный кинематограф. Однако и после войны он не мог пробиться на крупные студии, поэтому был вынужден в 1945 создать собственную фирму «Сосьете Мельвиль продюксьон» и выступать в разном качестве — от продюсера до монтажера.
Считается, что именно этот опыт малобюджетного кино во многом предвосхитил открытия французской «новой волны». Кроме того, Мельвиль может быть объявлен ее прародителем и по той причине, что всегда был преданным поклонником американского кинематографа, прежде всего криминальной и военной тематики, и сам преимущественно старался работать в этих жанрах, приспосабливая их к французским реалиям и внося в них все-таки европейский дух, густо замешенный на философии экзистенциализма, которая получила распространение как раз во Франции в первые послевоенные годы.
То, что сорокадвухлетний Мельвиль появился в ленте «На последнем дыхании» (A Bout De Souffle, 1959) Ж.-Л. Годара в роли популярного американского писателя, заносчивого мэтра, у которого прямо на аэродроме берет интервью девушка-журналистка, с одной стороны, является типичной годаровской шуткой, «прикольной» пометкой на полях, иронической выдуманной цитатой. Но в то же время в этой якобы случайности есть закономерность, даже особая справедливость по отношению к первопроходцу и учителю. И подобно тому, как Годар и другие режиссеры «новой волны» оказываются ныне кумирами для современных модных американских режиссеров — от Дж. Джоста и Х. Хартли до Р. Родригеса и К. Тарантино, так и Мельвиль превращается с течением лет в подлинно культовую фигуру для кинематографистов Востока и Запада — от Дж. Ву и Т. Китано до Б. Сингера и Г. Фледера.
Мельвиль — словно термин «черный фильм», придуманный французскими критиками и подаренный американцам. Будто сам кинематограф, изобретенный братьями Люмьер не без помощи Эдисона и возвращенный за океан в качестве главного национального достояния Америки. Феномен Мельвиля не укладывается в строгие рамки не такой уж длинной биографии (можно сказать, пример классического «золотого сечения жизни» — без двух месяцев 56 лет, то есть две трети срока человеческой кармы) или простого перечисления лент, созданных за 27 лет — их всего 13 1/2, то есть по одной картине за два года, что опять же признается классическим творческим темпом.
В фильмах этого режиссера тоже нетрудно найти образцы четкой выстроенности пространства в кадре и продуманности ритма в целом, подчас уникального использования музыки и естественных шумов, бессловесного действия, завораживающего своей соотнесенностью с реальным временем, которое потребовалось бы на это событие и за пределами экрана, можно вспомнить «Самурай» (Le Samourai, 1967) и «Красный круг» (Le Cercle Rouge, 1970) — два шедевра, экзистенциальных «поляра», по-французски пересказанные американские гангстерские ленты).
Истинный художник часто неизмеримо выше собственных творений, а загадка его уникальности не прочитывается даже частично во время пересмотра всего созданного. Якобы непривычный Мельвиль — это драмы-мелодрамы «24 часа из жизни клоуна» (Vingt Quatre Heures De La Vie D’un Clown, 1946, короткометражный фильм), «Несносные дети» (Les Enfants Terribles, 1949, по Ж. Кокто), «Когда ты прочтешь это письмо» (Quand Tu Lira Cette Lettre, 1952), «Леон Морен, священник» (Leon Morin·pretre, 1961).
Промежуточный Мельвиль — это истории из военных времен «Молчание моря» (Le Silence De La Mer, 1947) и «Армия теней» (L’armee Des Ombres, 1969, по Ж. Кесселю). А настоящий Мельвиль — это две вышеупомянутых криминальных картины, а еще «Боб-прожигатель» (Bob Le Flambeur, 1955), «Два человека на Манхэттене» (Deux Hommes dans Manhattan, 1958), «Полицейский осведомитель» (Le Doulos, 1961), «Фершо-старший» (L’Aine Des Ferchaux, 1962), «Второе дыхание» (Le Deuxieme Souffle, 1966), «Полицейский» (Un Flic, 1972).
Но любое раскладывание по полочкам относительно — «Самурай» выглядит философской трансцендентной драмой, «Красный круг» можно назвать иначе: «72 часа из жизни трех грабителей», а «Армия теней» (учитывая непроясненность того обстоятельства, участвовал ли сам Мельвиль в движении Сопротивления) смотрится как сочиненный триллер об обычных людях вне закона. Может быть, завтра кто-то сделает открытие, что не было бы «400 ударов» Ф. Трюффо и «Клео от 5 до 7» А. Варда без ранних опытов Мельвиля — соответственно «Несносных детей» и «24 часа из жизни клоуна».
