Борис Фрумин
Борис Мрисеевич Фрумин родился в Риге. Окончил ВГИК (1972, мастерская С. Герасимова). Асс. pежиссера на фильме «Король Лир». В 1978 — эмигрировал в США, где преподавал в Нью-Йоркском Технологическом институте, затем в Институте кино Нью-Йоркского университета.
Борис Фрумин принадлежит поколению семидесятников. Он закончил режиссерский факультет ВГИКа в 1972 году, на исходе той эпохи, когда отечественный кинематограф успешно адаптировал фантомы советской идеологии к системе общечеловеческих ценностей. Но к моменту начала его самостоятельного творчества эпоха, ставшая хорошей школой для многих (например для самых, пожалуй, удачливых и талантливых «эсперантистов» — братьев Михалковых), закончилась. Наступили трудные времена. И не только для художников. «Самиздат» сдвинул критерии самого главного советского цензора — внутреннего. Чиновникам Госкино приходилось изобретать все новые и новые способы борьбы с «крамолой» — талантливых конформистов катастрофически нехватало.
Вряд ли у Бориса Фрумина, тогдашнего выпускника ВГИКа, который даже в самые худшие времена не был фабрикой «советских грез», мог быть иной путь, кроме того, каким он прошел. Сняв в России два фильма, один из которых был пущен клубным прокатом («Дневник директора школы»), а другой и вовсе положен на полку («Ошибки юности») Борис Фрумин уехал в США. Чтобы вернуться на Родину через 15 лет с фильмом «Вива, Кастро!» — фильмом о 60-х.
Борис Фрумин в своих фильмах всегда использовал мотивы заведомо романтические — школа, юность. Все его картины о том прекрасном времени «когда мы были молодыми и бедными», когда «общечеловеческими ценностями» считались глоток «бальзамчика» или квартира без родителей, о том «прекрасном времени, когда у нас не было телефонов» («Дневник директора школы»). Не зря сержант Дмитрий Гурьянов (Станислав Жданько) из «Ошибок юности», совершая эти самые ошибки, без конца повторяет: «Я еще жизни не видел». Но увидевший жизнь (и вполне, по слухам, благополучную) Борис Фрумин спустя пятнадцать лет вновь возвращается в эпоху своей юности — не слишком, для современного взгляда, привлекательную. Впрочем, когда еще, как не в ту пору, когда старые ценности были отменены, а новые еще не сформулированы, директор школы мог читать со сцены такие стихи собственного сочинения: «Его пустая голова была врагу мишенью, Но только каска сберегла от страшного раненья…» Или: «Краса и гордость нашей школы Ее певучая рука Гвоздем заржавленным пронзена Невинной кровью истекла» Сравните — в «Ошибках юности» похожие стихи о том, что у каждого человека должен быть кто-то «родней родной собаки», сочиняет продавец мебельного магазина, а в «Дневнике…» появляется поздравительное: «Душевной вашей теплотой здесь каждый день согрет». Странная любовь к графоманскому творчеству, развившаяся в период повального увлечения «авторской» песней.
Нельзя, однако, просто сказать, что Фрумин — певец российского мещанства. Его первая картина — тому доказательство. Ясно, что в сценарии Анатолия Гребнева молодого режиссера заинтересовала не дискуссия о проблемах советского среднего образования, а, скорее возможность воплотить пронзительно романтический и почти нереальный образ интеллигентного директора школы (Олег Борисов), намекнуть на существование простого, чистого и честного духослужения. И в «Ошибках юности» Фрумин подтверждает свой интерес не столько к бытописательству, сколько к сложным внутренним проблемам человеческого самоопределения. Герой Станислава Жданько, актера, отмеченного печатью буйного мятежного духа, ищет, как принято говорить, свое место в жизни. Сначала в армии, потом на северной стройке, затем в мелком советском бизнесе. Собственно говоря, место ему не нужно — ему нужна свобода. Он не ставит перед собой цели — важен процесс.
